Олег Павловский

.





Один замечательный рынок
____________________________________________


[...] Говоря о рынках, нельзя не упомянуть один рынок, без которого капитализм не мог бы не состояться как система, ни функционировать вообще. Особенность этого рынка уникальна для капитализма, так как продукт этого рынка остаётся недооценённым на протяжении всего существования капитализма, при том, что каждый субъект этого рынка несёт в себе огромный запас стоимости, а весь этот рынок сконцентрировал в себе практически весь запас стоимости, который может быть произведён человечеством.

Этот рынок уникален тем, что все действующие на нём производители никогда при капитализме, не могут продать весь имеющийся у них товар даже по себестоимости. Этот рынок называется рынком труда.

Каждый индивидуум, действующий на этом рынке, обладает потенциалом производства стоимости, величина которого колеблется от человека к человеку в зависимости от его физических, интеллектуальных и моральных капиталов. Каждый из нас является капиталистом, обладающим товаром под названием «труд», или точнее потенциальной стоимостью продуктов, которые мы могли бы произвести. К сожалению, мы очень плохие капиталисты. Мы не умеем продавать свой товар, мы слишком быстро соглашаемся на предложенную цену, и это при том, что создание монополистического союза всех производителей труда способно окончательно и бесповоротно решить вопрос о дисбалансе рынков капитализма, что практически стало бы завершением процесса освобождения производительных сил человечества и созданием максимального потенциала роста производительности (как бы пафосно это не звучало).

Давайте рассмотрим повнимательней этот рынок. Как и любой другой капиталистический рынок, рынок труда определяется своим потребительским спросом и потребителем на этом рынке выступает капиталист, а товаропроизводителем – рабочий, инженер, учёный и даже управленец и многие и многие другие люди, стремящиеся обеспечить себя и своих родных потребительскими продуктами производства в обмен на свой труд.

Объём этого рынка ограничен эквивалентом стоимости, который капиталист выделяет из своего капитала на приобретение труда, проще говоря, всей заработной платой получаемой в мире. Издержки производителя труда состоят исключительно в объёме тех потребительских товаров, которые необходимы ему для воспроизводства, модернизации и восстановления своего капитала, то есть восстановления своих сил, повышения уровня образования и умений и образования семьи для рождения и воспитания детей.

Выходит так, что производители труда являются так же и производителями всей стоимости, производимой в мире, и потребителем практически всех потребительских продуктов. При этом, создавая всю стоимость, производитель этой стоимости является обладателем только части её эквивалента.

Не сложно понять, что весь дисбаланс рынков капитализма кроется в этом парадоксальном рынке труда или, что было бы более точным, рынке стоимости. Такую глупую торговлю нельзя объяснить ни чем, кроме неорганизованности и невежества производителей стоимости в области экономики.

Интересна так же и другая особенность рынка труда – этот рынок, как это уже наверное заметил читатель, имеет огромный потенциал, находящийся в руках тех представителей производителей стоимости, которые так и не смогли продать свой товар (остались безработными). А причина этому дисбаланс рынков. Чем больше дисбаланс рынков в стране, тем выше в ней безработица. Отсюда вывод – дисбаланс других рынков проистекает из неоцененности рынка труда. [...]



.

__________________
– Палач! Ты помнишь Нюрнберг?

Олег Павловский

.





Разделение труда, научно-технический прогресс и дисбаланс рынков.



[...] Прежде чем рассмотреть, какую роль играет разделение труда в капиталистическом производстве, позвольте привести два небольших фрагмента из книги Адама Смита "Исследование о природе и причинах богатства народов" (1776 г).

«Для примера возьмем поэтому весьма маловажную отрасль промышленности, но такую, в которой разделение труда очень часто отмечалось, а именно производство булавок. Рабочий, необученный этому производству (разделение труда сделало последнее особой профессией) и не умеющий обращаться с машинами, употребляемыми в нем (толчок к изобретению последних, вероятно, тоже был дан этим разделением труда), едва ли может, пожалуй, при всем своем старании сделать одну булавку в день и, во всяком случае, не сделает двадцати булавок. Но при той организации, которую имеет теперь это производство, оно само в целом не только представляет собою особую профессию, но и подразделяется на ряд специальностей, из которых каждая в свою очередь является отдельным специальным занятием. Один рабочий тянет проволоку, другой выпрямляет ее, третий обрезает, четвертый заостряет конец, пятый обтачивает один конец для насаживания головки; изготовление самой головки требует двух или трех самостоятельных операций; насадка ее составляет особую операцию, полировка булавки - другую; самостоятельной операцией является даже завертывание готовых булавок в пакетики. Таким образом, сложный труд производства булавок разделен приблизительно на восемнадцать самостоятельных операций, которые в некоторых мануфактурах все выполняются различными рабочими, тогда как в других один и тот же рабочий нередко выполняет две или три операции. Мне пришлось видеть одну небольшую мануфактуру такого рода, где было <занято только десять рабочих и где, следовательно, некоторые из них выполняли по две и по три различные операции. Хотя они были очень бедны и потому недостаточно снабжены необходимыми приспособлениями, они могли, работая с напряжением, выработать все вместе двенадцать с лишним фунтов булавок в день. А так как в фунте считается несколько больше 4 000 булавок средних размеров, то эти десять человек вырабатывали свыше 48 000 булавок в день. Но если бы все они работали в одиночку и независимо друг от друга и если бы они не были приучены к этой специальной работе, то, несомненно, ни один из них не смог бы сработать двадцати, а, может быть, даже и одной булавки в день. Одним словом, они, несомненно, не выработали бы l/240, а может быть, и 1/4800 доли того, что они в состоянии выработать теперь в результате надлежащего разделения и сочетания их различных операций.»

Здесь я привожу эту выдержку с одной лишь целью – избежать подробного разъяснения механизма разделения труда. А вот следующая, имеет огромное значение для рассматриваемой темы:

«Так как возможность обмена ведет к разделению труда, то степень последнего всегда должна ограничиваться пределами этой возможности обмена, или, другими словами, размерами рынка. Когда рынок незначителен, ни у кого не может быть побуждения посвятить себя целиком какому-либо одному занятию ввиду невозможности обменять весь излишек продукта своего труда, превышающий собственное потребление, на нужные ему продукты труда других людей»

Почему мы останавливаемся на разделении труда. Дело в том, что разделение труда и повышение производительности труда тесно связаны. Практически, развитие средств производства возможно исключительно только, при выделении из технологического процесса отдельных операций, в которых человек может быть полностью или частично заменён на машину. Всякое усовершенствование дорогой процесс. Сегодня уже нельзя создать новое изобретение в гараже (когда рассказывают сказку про изобретение персонального компьютера, забывают упомянуть, что всё изобретение состояло лишь в компоновке ранее созданных частей в персональное рабочее место).

Кроме того, внедрение новых средств производства требует соответствующих затрат на изготовление, наладку, испытание технологической линии, переподготовку персонала. Выделение части производства в отдельное производство и, тем боле, в отдельное предприятие ещё более накладное дело. Всё это возможно только в условиях растущего рынка.

Почему растущего? Очень просто. Для того, чтобы разработать что то новое необходимы деньги. Самый простой способ их найти это взять из прибыли, но если прибыль ограничена или, того хуже, неуклонно падает (как это и происходит в условиях нерасширяющегося рынка), то взять их не откуда. Поэтому чаще всего модернизацию проводят в кредит. То есть считают возможность повышения продаж и под это усовершенствуют технику – берут в долг под будущий рост продаж. Аналогично происходит и с новыми потребительскими продуктами (например, с электроникой и бытовой техникой), оценивают возможности продажи этого товара на рынке и, естественно, закладывают возможность возвращения кредита за счёт расширения продаж. Но всё это работает только для расширяющегося рынка. А если объёмы эквивалента стоимости в потребительском спросе уже полностью выбраны, у производителя остаётся продукт, который не могут купить потребители, а надежды на то, чтобы отдать кредит, практически, равны нулю? Конечно же, в этих условиях капиталист начинает экономить даже на восстановлении работающего оборудования, а отдельные попытки выведения на рынок нового товара не окупаются.

Это легко увидеть на примере жизни производств. Когда рынок расширяется, - капиталист всё больше вводит на предприятиях разделение труда и расширяет штат узких специалистов, при снижении продаж, наоборот, ценными становятся мастера на все руки, заменяющие сокращаемых специалистов. Качество естественно падает. Тоже самое происходит и с новыми товарами. В условиях нерасширяющегося рынка, как мы уже показали раньше, происходит сворачивание производства, снижение эквивалента стоимости в потребительском спросе и, как следствие, рабочие готовы работать за меньшую зарплату. То есть личные доходы потребителей падают и, следственно, они тратят свои поеденные кризисом (а что это как не кризис) доходы на продукты первой необходимости, и никакая реклама не подвигнет их на покупку нового холодильника, пока работает старый.

Поэтому процесс разделения труда, который и является основным механизмом развития технического прогресса, зависит напрямую от наличия растущего рынка, который в свою очередь упирается, как в стену, в дисбаланс производимой совокупной стоимости и совокупного эквивалента стоимости в потребительском спросе, то есть в принцип капиталистического разделения стоимости. Развитие техники, которое являлось, несомненно, положительной стороной капитализма на этапе расширения рынков прекращается с завершением этого расширения, ограниченного мировым потребительским спросом.

Подтверждение этому мы видим сегодня...

[...]



.

__________________
– Палач! Ты помнишь Нюрнберг?

AZM

Насчет рынка труда: Человек может сделать достаточно много если создать ему условия и правильно организовать труд.
Для организации труда необходимы капиталовложения, система.
Как например малые предприятия ООО приглашают на работу инженеров электронщиков, но при этом оказывается что рабочее место не подготовлено и не организованно. Нет должного помещения, оборудования, условий, иерархичности, не поставлена задача, то есть работодатель не дает работы, а предлагает зарабатывать деньги любым способом, часть хозяину, часть инженеру. И претензии что инженер не принес прибыль. Любая работа, направление, тема должна быть подготовлена, поставлена задача, собрана информация, наработан опыт, нужна документация, приборы, элементная база и условия труда. Помещение, отопление, свежий воздух, отсутствие шумов, не нужного общения, загрузки мозгов, ненужных эмоций.

Получается порой что легче паяльник и приборы в лесу запитать чем заставить мозги работать в городе. Когда нет должных условий происходит профанация, имитация и отсюда неудовлетвореность работой, растрата, падение квалификации.
Затруднена работа где нет организации, иерархии, в смешивание всех и всего.
В таких случаях профессионалы работают или дома или где нибудь в сторожах устраиваются и что то делают из разработок. Где нет плановости и системности там вместо работы острая производственная необходимость и затыкание дыр, растрата потенциала на ненужные диалоги. Там ограничена возможность высокоинтеллектуальной работы творческой, там только в слесарях или в электриках можно работать, инженеры там не водятся. Инженерам нужна система.
Впрочем как и для любой высокоорганизованной работы специалистов.

Олег Павловский

.

AZM, а причем здесь ЭКОНОМИКА СОЦИАЛИЗМА?

_______________________________________________

__________________
– Палач! Ты помнишь Нюрнберг?

Олег Павловский

.




Конец свободной конкуренции


[...] Прежде чем разобраться в механизмах конкуренции, нужно, прежде всего, отметить, что один капиталист и сообщество капиталистов (монополистический союз) мыслят в большинстве случаев прямо противоположно в отношении развития технических средств производства. И это не случайно. Отдельный капиталист всегда считает своей задачей увеличение прибыли, а добиться этого он может, только снижая издержки и повышая производительность труда. Давно ушло то время, когда производительность труда можно было повысить введением потогонной системы. Сколько бы ни бегал рабочий по цеху как угорелый между станками и операциями, результат будет один - введение нового, более производительного оборудования и разделение операций у конкурента превратит все ваши старания в прах, так как техническое развитие давно свело физическое превосходство человека к нулю. Производительность труда давно зависит, прежде всего, от технического вооружения производства и от организации труда и только потом от опыта и образования рабочего. Союз же капиталистов уже мыслит категориями восстановления баланса потребления в стране за счёт внешних рынков и потому повышение производительности труда в стране может быть совершенно противоположно целям такого союза.

Вернёмся к рассмотрению нашего одного рынка. Пусть на внутреннем, закрытом от международной торговли рынке, действует два капиталиста и вместе они делят рынок в равных пропорциях. Несомненно, что каждый из этих капиталистов желает получить рынок сбыта своего конкурента, так как в противном случае он не будет получать (как мы уже выяснили в начале) не только прибыль, но и даже восстанавливать вложенный капитал. Как можно победить конкурента на рынке? Любой, даже совершенно неопытный производитель, знает, что это может быть достигнуто только созданием условий, когда ваш товар будет выгодно отличаться от товара конкурента. Как этого добиться? Первое, что приходит на ум, это снижение цены на товар. Что для этого нужно сделать? Очевидно, снизить издержки на производство. То есть снизить отчисления на воспроизводство средств производства или (и) на заработную плату. Давайте рассмотрим обе эти возможности.

Допустим, первый капиталист снизил заработную плату своим рабочим на столько, что это позволило снизить цену его продукта в два раза. Да, это действительно даст ему преимущество над конкурентом, но это же приведёт к изъятию части эквивалента стоимости из совокупного спроса (ведь его покупатели и есть те самые рабочие). Да, он победит своего конкурента. Но его действия в отношении рабочих, не только приведут к ещё большему дисбалансу рынка (о чём не видит необходимости думать не один нормальный капиталист), но грозят ему потерей рабочих, которые просто откажутся работать или, что ещё хуже, перебегут к конкуренту, с готовностью приняв его предложение работать за три четверти первоначальной зарплаты. Этот механизм конкурентной борьбы часто применялся на заре капиталистического производства. Его опасность стала очевидной почти сразу и сегодня мало кто может позволить себе такой путь завоевания рынка.

Допустим (не вдаваясь в конкретику) второму капиталисту удалось повысить производительность труда своих рабочих в два раза. То есть они стали создавать в два раза больше товара при той же стоимости. Капиталист снизил цену на товар в два раза (пусть капиталист у нас будет «честным» и не будет пытаться получить больший процент прибыли). Захват рынка произошёл как по маслу. Конкурент разорился и бросил вам свою половину рынка.

- Постойте – скажет читатель, – Какого рынка? Ведь конкурент то, разорившись и закрыв предприятие, лишил своих рабочих соответственной части эквивалента стоимости. Некому больше покупать половину товара оставшегося на рынке производителя.

Упс, незадача получилась. То-то и оно, что прогрессивный метод развития производства практически в разы быстрей создаёт дисбаланс рынка, чем даже совершенно дикий вариант со снижением зарплаты.

Другая часть читателей, скорее всего, обвинит меня в незнании простой арифметики:
- Автор, разуй глаза, ведь цена упала в два раза и, не смотря на то, что один капиталист оставил без зарплаты своих рабочих и они уже не могут ни чего купить, остались ведь рабочие другого капиталиста и они теперь могут купить в два раза больше.

Не стоит торопится. Во-первых, дисбаланс как был, так и остался ввиду разности произведённой стоимости и эквивалента стоимости у потребителя. Во-вторых, покупая в два раза больше потребитель, очевидно, и покупать будет реже. В-третьих, надо ещё убедить потребителя покупать в два раза больше, то есть ему ещё надо мозги промыть и соответственно отдать на это часть стоимости. Поэтому простые законы сложения здесь не будут действовать.

Итак, капиталист победил всех своих конкурентов (или договорился с ними создав монопольный союз) и с удивлением обнаружил, что дебит с кредитом не совпадает даже тогда когда он как «горец Дункан Макклауд» остался один на внутреннем рынке. Что делать? И тут начинается судорожный поиск методов расширить потребительский спрос. Сделать это не захватывая другие рынки, как уже понятно, невозможно. Здесь нужно поставить большой восклицательный знак.

Капиталист захватывает чужие рынки не потому, что он, видите ли, «предприниматель» и такой из себя авантюрист Ред Батлер из «Унесённых ветром», а потому, что это необходимо для предотвращения его разорения. И, как только, будет захвачен последний рынок и прибран к рукам последний покупатель – капитализм начнёт рассыпаться как карточный домик, ввиду совершенно объективных причин заложенных в его основу. И очень похоже, что это мы и наблюдем сегодня.

Так что же наш капиталист, победивший всех на внутреннем рынке? Он естественно постарается поднять спрос за счёт внешних рынков и ограбить государственную казну (начать войну, например, в ходе которой бюджет страны и все его стаб-фонды пойдут на оплату гособронзаказа). Но для этого ему нужно осознать, что сделать это можно только объединив усилия с другими капиталистами, а ещё лучше, призвать себе на помощь коррумпированные государственные и международные структуры. И вот когда это происходит, механизм конкуренции перестаёт быть состязанием эффективности производств и приобретает вид откровенной кабацкой драки, в которой уже нельзя обойтись без грязных приёмов, и поэтому такая борьба невозможна без подчинения всех капиталистов, вошедших в союз, единой дисциплине. На этом этапе конкуренция на внутреннем рынке практически сводится к лоббированию своих интересов на внешнем рынке. [...]


.

__________________
– Палач! Ты помнишь Нюрнберг?

Олег Павловский

.




Конкуренция в мировом масштабе.


[...] Чтобы увидеть, как это происходило в ходе развития капитализма в мире, нужно вспомнить, что капитализм начал развиваться не сразу и не везде в мире. Первыми в гонку за рынками вступили европейцы. Осознав невозможность решить вопрос потребления в замкнутом пространстве одного государства, буржуа пустились во все тяжкие, организовывая войны, захваты колоний, революции.

Первый удар, конечно же, получила феодальная система, которая не желала расширять своё потребление. Один, даже очень богатый, феодал не собирался приобретать товаров больше, чем ему было нужно. Было просто необходимо выдернуть большую часть населения из натурального хозяйства и втянуть в рыночные отношения. Что и было с успехом достигнуто в результате череды буржуазных революций.

Вторым шагом были первые попытки захвата внутренних рынков сбыта соседей по континенту.

Захват внутренних рынков. Метод очень прост. Можно вывезти из своего государства лишнюю стоимость (продукт) и обменять на эквивалент стоимости в другой стране (снизив, таким образом, эквивалент стоимости в потребительском спросе страны-донора). Этот метод является прямым следствием экстенсивной сущности капиталистической экономики. Проще говоря, это захват рынков других стран. Понятно что, такой метод приведения в порядок своих дел не может работать больше чем позволяет весь совокупный эквивалент стоимости всего совокупного спроса планеты. Кроме того, вывозя стоимость и захватывая потребительский спрос другой страны, капиталист увеличивает дисбаланс этой страны и создаёт условия для крушения местного производства, которое и обеспечивало наличие объёма потребительского спроса. Такую политику можно также назвать вывозом своего кризиса в другую страну. Продолжением такого метода является кредитование экономик государств. Капиталисты просто заставляют своё государство из бюджета, созданного из налогов на всех граждан, прокредитовать государство-донор за счёт чего оно расширит свой потребительский спрос и обменяет кредит на ввозимую в него стоимость. В этом случае происходит также и перекачка эквивалента стоимости из общественных фондов (бюджета составленного из налогов) своего государства в частные. Понятно, что это последовательное и наглое ограбление другой страны и своего государства частным капиталом. Этот метод может действовать крайне ограниченное время и в конечном итоге просто обрушит и экономику страны-донора и экономику своей страны (ведь налоги идут на оплату труда чиновников и государственных служащих так же составляющих часть совокупного спроса). Правда всё меняется, если вы можете печатать мировую волюту. Тогда вы просто даёте в займы бумагу, а отдать вам должны реальный эквивалент стоимости.

Вторым шагом был этап колонизации Америки. «Торговля» (торговлей этот грабёж назвать можно только с большой натяжкой) с Америкой, Индией, Юго-восточной Азией и Африкой по существу представлял собой в лучшем случае неадекватный обмен.

Неадекватный обмен. Одним из самых интересных методов снижения дисбаланса стоимости на рынке своей страны является «неадекватный обмен». Для этого метода необходимо государство-донор, имеющее в достаточном количестве природные ресурсы и при этом крайне скромную обрабатывающую промышленность (а ещё лучше чтобы ни какой промышленности не имеющее). В таких условиях государство-донор вынуждено обменивать свои природные ресурсы на произведённую вами стоимость и поэтому для уравновешивания дисбаланса рынка в вашей стране вы создаёте такие условия, чтобы государство-донор продавало вам сырьё и энергоресурсы, а вы бы продавали ему продукт, созданный из этого сырья и с использованием этих самых энергоресурсов и получается так, что государство-донор покупает у вас и то, что вам продало и то, что вы произвели. Таким образом, вы снижаете издержки своего производства, то есть часть эквивалента стоимости, который отдавали в обмен на средства производства и получаете прибыль за счёт обмена с государством-донором, при этом сравнивая стоимость и эквиваленты стоимости, на ваших рынках повышая зарплату рабочим, либо снижая цены на продукцию в своей стране. Практически, Россия поступает именно как государство-донор, то есть, продавая, например нефть и покупая готовый продукт, в цену которого уже вошла цена российской же нефти использованной для производства этого продукта.

Именно в этот период Россия начала свою борьбу за выход к морским путям на Балтийском и Чёрном морях. Нельзя было оставаться без моря. Морские перевозки, практически в 50 раз дешевле перевозок по суше и поэтому государства, имеющие удобные морские пути, легко могут менять как поставщиков, так и покупателей для своих производств. Именно это было причиной того, что Россия практически до XX века так и не освоила огромные сырьевые запасы Сибири и Дальнего востока.

Пока рынки сбыта росли, безусловно, положительной чертой капитализма была борьба за повышение производительности труда тесно связанная с борьбой за рынки в ходе конкуренции отдельных производителей. И поэтому страны, которые первыми вступили в стадию жёсткой конкурентной борьбы капиталистов на внутреннем рынке, имели фору в развитии производственной техники к моменту выхода их на внешние рынки. Отставшим предоставлялась почётная возможность стать государствами-донорами для лидеров, либо начать войну.

К началу XX века в мире сформировалось четыре ядра технологического развития – Германия, Британская империя, США и Япония. Четыре государства, полностью созревшие для понимания необходимости объединения всех национальных капиталов для захвата мировых рынков. Все они были уже опытными бойцами, прошедшими опыт колониальных захватов, все они понимали невозможность стабильной экономики без расширения рынков сбыта и все они давно понимали, что дисбаланс рынков лежит в основе капитализма. Элиты каждого из этих государств не питали иллюзий по вопросу будущей мировой войны за передел мировых рынков сбыта.

Наиболее мощными и при этом находящимися в наибольшем соприкосновении оказались Германия и Британская империя. Столкновение между ними было только делом времени.

Когда сравнивают первую и вторую мировые войны, часто делают огромную ошибку, считая вторую мировую продолжением первой, а роль России в них одинаковой. Это в корне неверно. Россия не была целью в первой мировой войне. Для Германии Россия была лишь страной-донором. Германия совершенно не собиралась воевать с Российской Империей, так как её рынки уже были захвачены Германией, а необходимости тратить силы на контроль российских земель у немцев не было. Германия всячески противилась войне с Россией. Британская империя напротив была кровно заинтересована во вступлении России в войну. Это решало множество проблем. Это лишало Германию надёжного экономического тыла и создавало второй фронт.

Результаты первой мировой войны были прямо противоположными тем, которых хотели добиться главные воюющие стороны. Германия не достигла своих целей по вполне понятным причинам – в результате поражения и потери всех возможностей для восстановления баланса рынка. Это и было основной причиной развала экономики Германии после первой мировой. Однако и Британская империя недолго пользовалась дивидендами. Один из самых лакомых кусков Германских рынков – Россия, страна, имеющая огромный потенциал как страна-донор, страна идеально подходящая для налаживания неадекватного обмена, то есть не имеющая своей перерабатывающей промышленности и одновременно обладающая огромными запасами природного сырья, выпала из системы капиталистических рынков. Более того, в этой стране началось создание нового технологического ядра, и более того, СССР начал практиковать кардинально противоположную экономическую систему, позволяющую регулировать баланс стоимости в стране в автоматическом режиме и при этом добиваться постоянного роста производства. Здесь необходимо сделать отступление и подробно рассмотреть эту экономическую систему. [...]


.

__________________
– Палач! Ты помнишь Нюрнберг?

AZM

В плановой социалистической системе была необходимая организованность труда, значительно лучше условия для творческого труда инженерного.

В плановой системе люди работают, а в так называемой рыночной "зарабатывают деньги", в этом самоцель.

В плановой системе делается как нужно с позиции техники, технологии.
В рыночной делается так, что бы получить "быстрые деньги" и это часто технически неверно, но приходиться так делать, условия иные.

Олег Павловский

.
Думаю, что вы несколько идеализируете плановую систему в СССР, во всяком случае, в конце 70-х и в 80-е годы - головотяпства и бесхозяйственности и там хватало. Но в целом направление верное. Это, конечно, не совсем "экономика", скорее производственная практика и организация труда. Подобные "программы" и так должны существовать, "по умолчанию".

.

__________________
– Палач! Ты помнишь Нюрнберг?

Олег Павловский

.






Коммунизм как экономика независимого развития.


[...] Для того, чтобы понять экономику коммунизма, необходимо отбросить в сторону все идеологические аспекты и сконцентрироваться только на экономических параметрах. Совершенно так же мы рассматривали и капитализм. Нет необходимости заниматься критикой того или иного метода ведения хозяйства, так как в зависимости от экономических интересов, формируемых каждой системой, создаются принципы, которые действуют в политической и даже в военной составляющей.

Кроме того, совершенно неверным является представление о коммунистической экономике как о некой стране Эльдорадо. Где всё превращается в халяву. Это совершенно не соответствует действительности.

Итак, прежде всего, давайте вернёмся к трём рынкам, которые мы уже рассматривали в начале нашего разговора. То есть мы разделили всё на рынок потребительских товаров, рынок средств производства и рынок труда (или точнее рынок потенциальной стоимости). Давайте сделаем несколько выводов:


1. Производство всей стоимости, так или иначе, обеспечивается производителями стоимости, то есть собственниками труда – рабочими, инженерами, учёными, менеджерами, а также даже военными и чиновниками (так как они так же являются теми, кто обеспечивает функционирование производства).

2. Вся стоимость, созданная в производстве, концентрируется в потребительском продукте. Это легко можно понять если заметить что усилия всех производителей средств производства направлены только на то чтобы, создать, в конечном счёте, продукт, который будет потреблён. То есть, конечная цель производства в любом обществе – потребительский продукт.

3. Все производители стоимости потребляют только потребительские продукты (собственно потому они и называются «потребительские»).

4. Никто, кроме капиталиста, не потребляет средства производства с одной стороны и никто, кроме капиталиста, не существует, не производя стоимости. То есть наличие капиталиста и есть причина дисбаланса произведённой стоимости и эквивалента стоимости у потребителя.


Я сразу отмечу возражение, которое тут же возникнет по четвёртому пункту. Нет, пенсионеры и дети не производят напрямую стоимость, но при этом первые должны существовать за счёт общества независимо от экономической системы и их содержание является опосредованно обеспечением производства стоимости, так как является естественными издержками производителей стоимости, а вторые являются потенциальными создателями стоимости и тоже являются издержками на восстановление производителей стоимости. Практически и те и другие являются частью рынка труда.

Давайте теперь взглянем на все три рынка. Рынок труда, полностью состоит из потребителей потребительских продуктов и при этом он же состоит из собственников своего труда и одновременно создателей всей стоимости. Собственники труда обменивают его исключительно на потребительские продукты и при этом создают эти продукты, создают все средства производства, и наконец, создают все инновации, новые технологии, защищают своё производство, планируют и управляют им. Все они получают заработную плату.

Ни один член общества, участвующий реально в производстве стоимости, не хочет получать в свою собственность средства производства. Они не дают ему ни комфорта, ни пропитания. При этом все готовы использовать, ремонтировать, выпускать, изготавливать и изобретать новые средства производства в обмен на получение потребительских продуктов.

Дальше, ещё интереснее. Как вы думаете, от чего зависит заработная плата при капиталистическом производстве? Поспешный читатель ответит – «От количества вложенного труда». И ошибётся. Потому что заработная плата зависит исключительно от спроса на рынке, а он в свою очередь зависит от зарплаты. А зарплата тем выше, чем ниже прибыль капиталиста. Фактически, если убрать прибыль капиталиста, зарплата всех рабочих (эквивалент стоимости) будет равна стоимости всех потребительских продуктов, созданных в производстве (мы ведь помним, что они концентрируют в себе всю стоимость производства).

Теперь попробуем перевернуть нашу формулу. Тогда получится, что если все потребительские продукты разделить между производителями стоимости, то мы получим всех производителей стоимости проавансированных и готовых производить всю стоимость (в том числе и средства производства и инновации и т.д.).

Естественно такая экономика требует тщательного планирования, создания системы распределения потребительских продуктов и создания своих стимулов роста. И всё это было создано. Для распределения были напечатаны деньги, которые распределялись в зависимости от квалификации, опыта и выработки. Повышение производительности в конкретной отросли позволяло снизить цены на конкретный товар.

Это можно прокомментировать таким примером – если при коммунистическом производстве повышается, например, производительность труда в производстве одежды, то и цены на одежду должны снизиться. При этом, если вы решите взять экономию в производстве одежды и распределить, повысив зарплату в целом по экономике, и не изменять цены на одежду, то реализуется локальный дисбаланс, так как многие (кому не нужно в настоящее время покупать одежду) купят больше, например, мяса, а производительность его выпуска не изменилась и поэтому реализуется дефицит мяса. Хотя, как видно из примера, количество мяса не снизилось. Поэтому в экономики СССР до 1961 года зарплата не росла, а цены падали. И не надо придумывать, что цены «назначали». В СССР было две цены – оптовая и розничная. Розничная цена действительно назначалась, исходя из оптовой, а оптовая цена рассчитывалась исходя из производительности труда в производстве конкретного продукта. Разница между оптовой и розничной ценами была фиксированной, и поэтому правительство вынуждено было снижать цены. То есть увеличение объёмов потребительских товаров вело к увеличению наполнения зарплаты (если бы увеличивались зарплаты, то это бы вело к нехватке продуктов, выпуск которых не достиг ещё необходимых объёмов).

Начиная с 1961 года начала реализовываться другая модель, которая и привила к появлению дефицита, дисбалансу стоимости и, в конечном счёте, к появлению рыночной экономики и к сползанию России на старое доброе место государства – донора.

Для обеспечения стимулирования роста была создана система «меритократии». В СССР 30-х годов ударник труда, передовик сельского хозяйства, главный конструктор, академик, высший чиновник или военный имели практически равный уровень жизни, а следующий за ними уровень отличался практически в два раза и наконец, уровень ученика ещё в два раза. Это создавало условия для мощного стимулирования роста квалификации и производительности труда. Если посмотреть на тарифную сетку заработных плат, то можно легко проследить принцип её создания. Уровень зарплаты зависел от образования, опыта работы, ответственности и условий труда, от уровня производительности. Кроме того существовала премиальная система позволяющая поднять уровень жизни работника приносившего экономию ресурсов.

С 1961 года система начала в корне меняться и поэтому к 80-м годам реализовалась система, которая для повышения уровня жизни требовала получать конкретные профессии. Добиться достойного уровня жизни оставаясь рабочим, стало невозможным. Ещё хуже дело обстояло с инженерно-техническими работниками. Отсюда престиж торговых работников, партийных функционеров, да и просто стремление стать «начальником». Это уже никакого отношения к коммунистической экономике не имело.

Стоит остановиться ещё на одном важном принципе, который был заложен в коммунистическую экономику. Экономика коммунизма работала на основе кооперации, то есть издержки на внедрение новой технологии покрывались экономией у потребителя. Это можно понять на следующем примере – если мы имеем двух независимых производителей, например, один из них изготавливает трактора, а другой использует их для сельхоз работ. Если наши производители независимы, то каждый хочет получить выгоду. Первый понимает что изготовление нового, более совершенного трактора потребует от него затрат на замену оборудования и на подготовку производства, а другой хочет получить выгоду от использования нового трактора, но при этом не хочет платить дополнительные средства на замену старых тракторов. В условиях кооперации, то есть когда и первый и второй производитель являются частями одного предприятия, издержки первого будут покрыты повышением производительности у второго, а издержки на замену тракторов вообще не будут иметь место, либо, так же покроются повышением выходных результатов. Таким образом, оба производителя окажутся в выигрыше, причём, чем дольше будет использоваться трактор, тем больше будет накапливаться этот выигрыш. Кооперация как эффективный инструмент получения выгоды используется и капиталистами. Крупные фирмы несут значительно меньше издержек, когда исключают рыночные отношения за счёт объединения всех производств одной цепочки от сырья до потребительского продукта в одно предприятие. Коммунистическая экономика и есть один большой комбинат в размерах страны и даже целого блока стран. Вот почему то, что не выгодно производить при рыночной экономике, давало рост (и не малый) благосостояния страны при коммунистической.

Главное же отличие экономики коммунизма от экономики капитализма это отсутствие дисбаланса рынка (там по существу и рынка то нет, так как нет субъекта получающего прибыль и изымающего часть стоимости). Поэтому в коммунистической экономике, стоимость, создаваемая в производстве, всегда соответствует эквиваленту стоимости у потребителя.

Если проследить участие СССР и США в вооружённых конфликтах, то можно легко заметить, что СССР практически ни когда не воевал за рынки, а США только это и делали.

Такая система делает экономику независимой от чужих рынков сбыта. Нет необходимости искать потребителя в другой стране и при этом позволяет развивать инновации. Это-то и стало страшным ударом для капиталистических технологических центров.
Поэтому во второй мировой войне СССР был главной целью. [...]



.

__________________
– Палач! Ты помнишь Нюрнберг?

Олег Павловский

.





ВЕЛИКАЯ ДЕПРЕССИЯ И СОЦИАЛИЗМ РУЗВЕЛЬТА




[...] ...Таким образом, к 30-м годам, открылась страшная реальность. В мире была создана страна решившая проблему развития без дисбаланса рынка. Это означало, что не только захват рынков в СССР невозможен, но и даже восстановление довоенного уровня потребления в мире практически стал призрачной перспективой. Такое положение дел, а также разорение в ходе первой мировой войны германского потребителя привело к реализации сильнейшего дисбаланса рынков потребления и как следствие к Великой депрессии. Здесь мы поставим ещё один восклицательный знак.


Кризис капитализма постоянное явление и нужно говорить
не о разных кризисах, а об одном. Промежутки между этапами
глобального кризиса вызваны нахождением, незадействованных
ранее ресурсов расширения эквивалента стоимости у потребителя.
Это экстенсивный, а, следовательно, объективно конечный процесс.


Очень интересны меры предпринятые Рузвельтом, позволившие выйти из Великой депрессии. Что же, по большому счёту он сделал?


1. Рузвельт резко ограничил прибыль, которую может получить капиталист. Практически, годовой доход был ограничен суммой, где то соответствующей сегодняшним 250 тысячам долларов. Прогрессивная шкала налогов создавала условия, когда каждый заработанный выше указанной суммы доллар уходил в казну, то есть налог на прибыль выше 250 тысяч был 100%. Такая система делала капиталиста потребителем в полном смысле этого слова. Поэтому капиталист практически стал получать очень высокую зарплату и смог покрыть часть дисбаланса рынка.

2. Затем был начат целый перечень инфраструктурных проектов за счёт казны, что создало множество государственных служащих с соответствующими потребительскими возможностями.

3. Был создан крупный государственный сектор, позволивший давать бесплатное образование, медицинское обслуживание и т.п.. Это так же позволило поднять покупательную способность населения.

4. Были перекрыты каналы для вывоза капитала, что заставило использовать его для производства в стране, а это значит, при фиксированной планки годового дохода и при большом капитале вам придётся крайне снизить ставку прибыли, чтобы не отдавать лишнее Дяде Сэму. Соответственно дисбаланс ещё больше был снижен.

5. Наконец, Рузвельт воспользовался условиями, возникшими на рынках в ходе Второй мировой войны. Дело в том, что во время войны воюющие стороны готовы покупать товары в рамках неадекватного обмена. То есть готовы платить высокий эквивалент стоимости за более низкую стоимость – наценку по крайней нужде. Это позволило откачать «лишнюю» стоимость за счёт внешних продаж и при этом получить приток эквивалента стоимости.


Можно с большой долей уверенности утверждать что, Рузвельт понял положительную сторону коммунистической экономики и попытался совместить её с западными ценностями. В чём сильно преуспел. В последний год жизни Рузвельт провозгласил о необходимости принятия второго билля о правах, который содержал положения о гарантированном обеспечении работой, жильём, образованием и медицинским обслуживанием. Только смерть Рузвельта не позволила ему внедрить это в жизнь.

[...]



.

__________________
– Палач! Ты помнишь Нюрнберг?