Обобщённый образ русского интеллигента.

[Иван Александрович]

Уважаемый форумчане! Попробуем разобраться - кто такие инопланетяне - наши русские интеллигенты:

Цитировать.
5. Интеллигенция и зазнайство
Юрий Евстифеев
ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ И ЗАЗНАЙСТВО
Интеллигента, работающего на «социалистический рай», выделяли с первых дней после переворота - пайком ли, вселением ли в квартиру, за которую платили смехотворно мало, особыми ли правами или статусом, пенсионными и другими привилегиями... Человек по привычке думал, что продолжает соблюдать свою выгоду. Но он был уже подцеплен на особый психологический крючок, с которого мало кому потом удавалось сорваться.
Начиная ценить и уважать льготы и привилегии, человек легко открывал для себя, что их ни за какие деньги не купишь, да и пытаться не надо, ибо самое приятное в них – бесплатность, и он проникался к ней доверием – основным качеством новых людей, "социалистических агентов". Так, постепенно, он чувствовал себя находящимся в армии трудящихся, делался – служивым, военным, солдатом. Язык его поворачивался на термины соответствующие: нас, мол, плохо или хорошо снабжают, нас обязаны обеспечить всем необходимым, мне положено... А вместе с языком и действия и поступки меняли направление: человек не покупал, а добивался, хлопотал, обивал пороги кабинетов ради приобретения той или иной вещи, не шел с лопатой зарывать какую-нибудь канаву на улице, а писал, сигналил о недостатках в работе той или иной службы...
При Сталине вокруг "агентов" сколько угодно разбрасывалось подтверждений их избранности. Об этом неумолчно и неустанно кричало радио, писала пресса. Кооператоры-промысловики, колхозники, полуподпольные торговцы крутились около зарплаты "агента", как половые и приказчики около барина, — нужда гнала их к нему, ибо сами они деньги получали с рынка. Человек наливался с годами пренебрежением к ним – так военные, в массе своей, барски-свысока смотрели на штатских. Горожанин-гегемон презрительно ронял и роняет до сих пор: "дяревня", "барыги", "кустарщина".
Впрочем, до сих пор сохранились и другие формы зазнайства интеллигенции.
Разрушение она по-прежнему легковерно принимает за созидание.
Представим себе, что к магазину подъехал грузовик с арбузами. Хозяин приглашает грузчиков. Те выстраиваются в цепочку и начинают перебрасывать арбузы из рук в руки — от автомобиля до магазина. Хозяин, как и положено, рассчитывается по окончании работы. Все довольны.
Но вот к такому автомобилю подходит «передовой интеллигент» (это значит – не «социалистический», а уже «капиталистический агент») и уговаривает грузчиков "приватизировать" свое место в цепочке и требовать расчета не от хозяина, а от ближайшего партнера; а если тот денег не даст, арбуз дальше никуда не кидать. Грузчики, предположим, не только охотно соглашаются, радуясь, что у нас наконец-то появляется рынок, но и начинают заламывать друг с друга несусветную цену. Идут распри, приостанавливается работа. В итоге — ни арбузов нет в магазине, ни денег — у грузчиков.
Но ведь точно такая же схема опробована в нашей промышленности! "Приватизировались" не технологические цепочки как единое целое, а отдельные "рабочие места" в них. Вот и творится бедлам.
Но промышленности – мало «передовому капиталистическому интеллигенту». Все государственное, говорил и говорит он, это отсталое. С 1992 года на месте великой державы вдруг образовался необозримый проходной двор.
Похожая ситуация не раз возникала в мире (в Германии - в двадцатые годы, частично и в других странах — во времена "великой депрессии"), и известнейшие экономисты предупреждали: даже если ближайшие последствия такой ситуации не трагичны, то отдаленные - смертельны. Представим себе, что в огромном российском городе демобилизовали всех сотрудников ГАИ, убрали дорожные знаки и светофоры. Постепенно, по мере выветривания из памяти водителей правил движения и учащения аварий, скорость автомобилей снизится до единственно безопасной — до скорости... пешехода. Но похожая ситуация — и с движением товарных потоков: идеально приспособленными к условиям полной бесконтрольности оказываются лишь примитивные производства — небольшое натуральное хозяйство с деревянной сохой в деревне, использующие только ручной труд мастерские в небольших городках... При такой полной деиндустриализации невозможными окажутся не только обучение детей в современных школах, медицинская помощь, но и само существование городов-мегаполисов в России: пожары и мор стремительно уничтожат их жителей.
(Подробнее – в работе “Спецгосударство”)
http://www.proza.ru/2010/12/20/1053